О себе в психотерапии

Каждый человек - это новое совместное приключение, путешествие.
Никогда не знаешь заранее, куда попадешь.

- Как тебя зовут и чем ты занимаешься?

- Меня зовут Алена.
Я психотерапевт. При этом я понимаю, что психотерапевт часто выполняет функцию "жилетки", священника, учителя, насколько это возможно.

А это значит, что заранее трудно предположить с каким запросом приходит ко мне человек. И он может даже не подозревать, каковы его потребности на самом деле. Это может выясниться в процессе работы. И если я не смогу помочь ему удовлетворить эту потребность, то человек просто уходит ни с чем. Соответственно, чем больше разных областей жизни я могу охватить в своей работе, тем большему количеству людей я могу помочь.
Иногда я выполняю роль эксперта. Например, можно или нельзя так-то и так-то себя вести. Иногда человек говорит: "Я вижу ситуацию своими глазами и оцениваю ее, интерпретирую в соответствии со своими особенностями. Мне бы хотелось увидеть другой взгляд."
Иногда он говорит: "Я не понимаю что я делаю неправильно и как так получается, что люди выдают нежелательную реакцию. Не ту реакцию, которую я ожидаю".
А это все, оно конечно является в том числе психотерапией, но психотерапия гораздо больше, шире и часто выглядит иначе чем то, что я описала.

Раньше для меня психотерапия была однозначной вещью. Сидят два человека и один другого как-то меняет. А оказалось, что способов взаимодействия внутри психотерапевтической практики очень много и они разные. Меня это радует. А главная идея – это то, что встречаются двое и между ними начинает что-то происходить, и это что-то меняет обоих. Каждый человек - это новое совместное приключение, путешествие. Никогда не знаешь заранее, куда попадешь. Например, недавно случилось так, что я работала с тем, что в миру называется родовым проклятием.

- Так ты умеешь работать с родовыми проклятиями?

- "Снимать родовое проклятие" - это фигура речи, а вот "работать с нарушениями семейного сценария", с жесткими нарушениями - могу.
Если кто-то давным-давно пережил очень серьезную травму, как правило, лишение любви или права на жизнь, то потом этот человек ненарочно передает этот свой опыт следующему поколению. У людей, которые позже приходят в жизнь (дети, внуки, правнуки) нет этой боли, этой опасности, этого горя, а они живут так, как будто это было. То есть они живут такую же ужасную жизнь, как прожил тот человек. И если с этим разобраться должным образом (есть конкретные техники работы с семейными сценариями), то меняется жизнь человека.

- Ты работаешь индивидуально и ведешь тренинги. Чем тренинги отличаются от индивидуальной работы для тебя как для терапевта?

- Индивидуальная терапия - это очень интимная работа. Встречаются двое, они работают "с глазу на глаз" и очень многое зависит от того, что между ними происходит, есть ли доверие, удается ли терапевту создать атмосферу, в которой клиент понимает, что он может доверять. Кстати, так не всегда бывает. И мы это обсуждаем. И если клиент не может или не хочет почему-нибудь мне довериться, то работы не будет и мы по-честному расстанемся и я могу ему помочь найти другого терапевта.

Индивидуальная терапия хороша тем, что она очень глубокая. Недостаток ее в том, что энергия, вкладываемая в работу - это энергия только двух человек.
Тренинг - это группа, в которой отрабатываются действия. И тренинговый режим предполагает не глубинные личностные изменения, а освоение новых способов поведения и реагирования. И в этом смысле это скорее учеба.
Терапевтическая группа отличается от тренинговой, в первую очередь, тем, что у участников есть возможность проникать в свой внутренний мир и там что-то менять, если им хочется. (Работа под задачу, под заявку). Если надо - потом пробовать новые способы поведения. Но сначала изменив восприятие ситуации.


Если в тренинге, например, человек учится говорить громко, не разбираясь с тем, что у него за сложность, просто научается делать по-другому, то в терапевтической группе можно выяснить как он себя останавливает. И, наверняка, там будут какие-то достаточно серьезные вещи, изменив которые он сможет изменить не только поведение в определенной ситуации, но и поведение в жизни вообще. И не только поведение, но и мировосприятие, отношение к себе, много чего. Это могут быть даже неожиданные результаты. Они всегда позитивны, даже если поначалу они субъективно воспринимаются иногда как разрушающие. Разрушаются внешние напряжения. Потому что терапевтическая группа приводит к тому, что человек становится ближе к себе. Узнает себя лучше, научается себе доверять и действовать из себя, а не так, как его заставляют, учат, требуют или просят другие. И, соответственно, терапевтическая группа - это группа, где человек может безопасно открыться и часто доверяет достаточно серьезные темы большому количеству людей. И для работы используется энергия всей группы. Это большая сила.

Другое дело, что за двухдневную группу клиент может сделать максимум две личных сессии. Но, с другой стороны, если он сделает всего одну... или даже были случаи, когда человек не имел ни одной сессии, но пребывание в пространстве, где такие вещи происходят, дает участнику возможность примерить это на себя, прожить это через себя, получить такого рода опыт. И это тоже трансформирующее событие. Это тоже меняет человека.

А вот насколько глубоко и серьезно человек готов в это идти... Кто-то активно самовыражается, кто-то сидит в сторонке... Бывает такое, что человек пришел, ему хочется, но страшно. И тогда моя задача - помочь ему решить чего он хочет на самом деле. Он может решиться и сделать или решить не говорить. Но чтобы это было его решение. Чтобы у него не было даже возможности свалить все на обстоятельства. У каждого своя ответственность за то, насколько всерьез и насколько сильно он работает. Вот такая разница.

- Зачем ты вообще занимаешься психотерапией?

- Это важный вопрос. Когда я поступала на факультет психологии НГУ, мне задавали это вопрос - зачем вам нужно работать психологом? И я тогда убедительного для себя ответа не нашла - зачем мне это надо. И я просто отодвинула этот вопрос в сторону и долгое время не отвечала себе на него. Потому что в психотерапевтической практике, как я ее тогда видела, было принято делать такие вещи - объяснять любые, самые светлые, самые высокие, самые альтруистические движения души какими-нибудь прозаическими низменными желаниями. Например, психотерапевт хотя бы на час получает власть над клиентом. Это правда - получает. Другое дело - зачем и как он ею распоряжается? Или, например, психотерапевт во время клиентской сессии имеет возможность проживать душевную, интимную близость с клиентом. И это тоже правда, так тоже бывает. Но меня эти объяснения не удовлетворяли до тех, пока я не увидела людей, которые озвучивали свою потребность в этом иначе. И я поняла, что та "объяснялка", которая во мне жила с самого начала - она правильная.

Когда я встречаюсь с человеком, я вижу в нем некоторый потенциал. Я вижу, что у него есть, например, сила. Я это вижу. Или если даже я этого не вижу, я это знаю уже по опыту. В любом человеке есть Нечто. От встречи со мной это Нечто в мир проявляется. От встречи со мной мир становится чуть-чуть лучше. И вот это вот осознование того, что то, что я делаю каким-то образом гармонизирует мир, в этаком вот самом высоком смысле, вот меня от этого плющит.

Очень приятно знать, что дело не в том, что я там ужасно умная, страшно незаменимая и вообще чудо какая замечательная. Что дело не в этом, а в том, что вот такого рода взаимодействие между людьми необходимо каждому человеку. Поэтому то, что я хожу на личную терапию (свою), меня очень греет. Я такая же, только вот контекст такой, что сейчас я терапевт и сейчас я более осознанна, чем мой клиент. Иногда даже не потому, что меня этому учили, а просто потому что со стороны это очень хорошо видно. И в чем профессионализм то тогда? В том, чтобы глядя на другого, глядя на его мир, не интерпретировать это со своей позиции. Видеть незамутненным взглядом. Именно этим работа психотерапевта отличается от общения с бабушками на кухне. Психотерапевт - это незаинтересованное лицо. Он ценит свое мнение, но это мнение не является решающим.